Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

— Куда захочешь!

— Ай, Будаг, надо все обдумать!.. Какой ты еще ребенок!

Я возмутился:

— Что я ни говорю, все тебе не так! И не смей мне говорить, что я ребенок!

— Не сердись, Будаг! Как говорят: не зная, где выход, не входи!

Я задумался. Гюллюгыз рассуждала правильно и предлагала мне действовать осмотрительно. Если бы мои родители узнали о наших планах, они бы постарались помешать моей ранней женитьбе. К тому же девушка старше меня на целых четыре года. Во-вторых, отец с трудом вырвал согласие матери, чтобы я учился, и все насмарку! Какому ремеслу я обучен? Как я смогу содержать семью, кормить детей?!

— Так что же мне делать? Я не могу с тобой расстаться, Гюллю!

— Сколько ни думай, а ничего не придумаешь. Главное — сохранять пока все в тайне. Чтобы мои не рассказали твоим о нашей любви! Поступим так: сегодня вечером ты придешь к нам и скажешь, что наша с тобой дружба — это дружба брата и сестры.

Я ничего не понял.

— А вдруг мне не удастся их убедить?

— А ты постарайся. Но если не поверят, придумаем что-нибудь еще. Обязательно приходи сегодня вечером к нам.

ТРУДНЫЙ РАЗГОВОР

Солнце садилось за горизонт. Ясно была видна вершина горы Ишыглы, в любое время года покрытая снегом. Макушки соседних гор затянуло туманом. Ничто не могло развеять мое скверное настроение.

А тут встречаю дядю Магеррама. За те дни, что я его не видел, он сильно сдал: похудел, осунулся, совсем сгорбился. Он поздравил меня с возвращением отца и пообещал выкроить время, чтобы прийти к нам. «Может, попросить у него совета? — подумал я. — А как с клятвой насчет тайны?»

Прощаясь с Гюллюгыз, я твердо был уверен, что вечером сделаю так, как она просила. Но чем ближе к дому, тем нерешительнее я становился.

Я спускался с холма берегом ручья и остановился под большой алычой. Отсюда, сверху, были видны наш дом, наш двор. Я присмотрелся. Мать доила Хну, а отец подкладывал в кормушку сено.

Каким ухоженным становится дом, когда в нем хозяин! Как спокойна и уверенна женщина рядом с мужем! Ни дочь, ни сын — никто не заменит матери мужа.

Истомившись в многолетней разлуке, мои отец и мать не могли наглядеться друг на друга. Мать с утра и до вечера готовила отцу его любимые кушанья. А отец, словно желая искупить вину одиннадцатилетнего отсутствия, ни на минуту не отходил от матери, стремясь мгновенно исполнить любое ее желание. В движениях матери появилась какая-то размеренность.

Они и не предполагали, какой сюрприз я им приготовил. Только-только зажили они спокойной жизнью, а их непутевый сын не может никак угомониться. И хоть я понимал, что разговор с ними нарушит спокойное течение нашей жизни, я уже не мог остановиться. Уговаривать и успокаивать чужих родителей, когда еще со своими не поговорил, — как же можно? И я поступил, как подсказывала совесть.

Мать раскладывала по тарелкам молочный плов, когда я вошел в дом. Свирепое выражение моего лица насторожило родителей. Отец взглянул на меня, потом на мать и поднял брови.

Я молча уселся перед тарелкой у скатерти и, опустив голову, ждал лишь удобного момента. Родители не могут не видеть моего настроения и непременно спросят, что произошло. Тут-то я им все и выскажу. Но мать не обращала на меня никакого внимания.

Выручил меня отец. Мягкий и добрый, он видел, что сын взволнован, и не мог спокойно есть, не узнав причину моего плохого настроения.

— Что случилось, сынок? — спросил он. — Мама старалась, вкусный плов приготовила, а он остывает.

— Не порть себе кровь, Деде, бери ложку и ешь! — Мать протянула отцу деревянную ложку. — Захочет — расскажет. Не жениться же он вздумал, чтобы мы из-за него все дела бросили!

Ну вот: сама того не подозревая, мама попала в точку! Сейчас они узнают, что я действительно собираюсь жениться. Что не только полюбил девушку старше себя, но и дал ей слово, которое, по нашим обычаям, должен обязательно сдержать.

Каким же хорошим человеком был мой отец, простой тартальщик с бакинских нефтепромыслов, чтобы выслушать все, что я сказал, и не рассердиться, не накричать на глупого мальчишку, которому в шестнадцать лет взбрело в голову жениться.

— Ты ведь не собираешься из-за женитьбы ссориться с отцом и матерью? Я думал, кто-то тебя обидел или ты что-то потерял… А тут — женитьба! Стоит ли горевать? А что? В этом году проведем обручение по всем правилам, а на следующий год сыграем и свадьбу. Год!.. Папаху два раза повертел на голове, — вот тебе и год! Как говорится, кто рано встает и рано женится, того и бог щедро одаривает!

Мать, до того молчавшая, вдруг тихонько спросила:

— А как зовут девушку?

— Гюллюгыз…

— Что? — Мать вспыхнула как спичка. — Если мельник так ловок, пусть сперва спихнет кому-нибудь старшую дочь! Но и тут отец выручил меня:

— Не говори так, жена! Старшей дочери не повезло, зато младшей посчастливилось, какой парень ее полюбил! А то, что он молод, — так это быстро проходит, к сожалению!

— Сколько девушек в деревне, так нет, выбрал ту, у которой незамужняя старшая сестра, да и сама перестарок! — Мать вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

— А ты потом каяться не будешь, сынок? Лучше заранее все обдумать, как говорится, так упасть, чтоб не ушибиться. Но все-таки чужой совет слушай, а живи своим умом.

Я сказал, что решение мое твердо.

— Раз так, дай аллах тебе счастья. — Он помолчал, а потом добавил некстати: — Если уж правду говорить, сынок, у меня на примете была другая, да вот не получилось… Не хватило твоей решимости. Скажу откровенно: мне нравится твоя прямота. Но я прошу тебя об одном: подожди день-два. Подумаем, как начать доброе дело.

Я благодарно улыбнулся.

И отец улыбнулся:

— Радуешься?

Как не радоваться, когда твои дела идут на лад?

Мать вынесла из кладовки старый палас, чтобы постелить мне на крыше. Я вышел за ней следом. Уже на пороге я услышал за собой глубокий вздох. Видимо, не таким уж благополучным казалось отцу предстоящее обручение с Гюллюгыз. Но почему всех так волнует возраст моей Гюллю? В первую очередь, это касается меня, а я об этом совсем не печалюсь, скажу даже больше: это не имеет для меня никакого значения.

Голова моя только коснулась подушки, как я уже спал. Поутру настроение родителей было прекрасным, словно вчера и не